На этой неделе Дэниел Гиллис вспоминает, как он начинал в роли Элайджи Майклсона...

В начале мне описали очень немногое. Они не знали, что хотят сделать с Элайджей. Никто не намеревался делать его братом Клауса. Он был вроде наёмного убийцы и, думаю, недолго ему было суждено прожить в том повествовании. Мне посчастливилось стать обладателем достойного персонажа, и почему-то я тут же понял, что он задержится на какое-то время, пусть я и буду получать только отрывки сценария с его репликами. Не понимаю, откуда я знал. Я просто инстинктивно чувствовал в нём что-то интересное - тот удачный случай, когда ты ощущаешь, что чувствуешь героя и, к счастью, я быстро уловил его суть.

Поначалу он был гораздо безжалостнее. Мы видели, как персонаж балансирует на этой грани, в то время как другая его сторона отчаянно пыталась восстановить некоторую степень невинности и благородства, и человечности. И из этого создания он превращался в дикого монстра в костюме.

Они не торопились сделать его "хорошим парнем". Они хотели, чтобы он оставался в сериале: думаю, оба, Джули и Кевин, были обеспокоены, что если представить его слишком злодеистым, он не понравится зрителям, но по-моему, этим он зрителей в том числе и зацепил. Пока не пришел Клаус, нужна была эта энергия - энергия грозного врага.

Что составило для нас серьезную сложность, так это решительное деление на плохих и хороших. Чтобы упростить всех подобным образом, необходимо переопределить саму норму. Например, существует несколько фундаментальных принципов выживания вампира: они канибалы, и им нужно употреблять людей в пищу. Очевидно, что большую часть времени зрителей оберегают от этого, но нужно помнить, что вне зависимости от вашего мнения о братьях Сальваторе или Элайдже и, особенно, Никлаусе, всех их постоянно питают человеческие жертвы. Если принять во внимание этот факт, вы не сможете судить своих "героев" по человеческим нормам морали, справедливости и благородства. Они - плохие парни. И в мире плохих парней, что значит ещё один плохой парень?

Появление Никлауса - интересный ход. Разумеется, вы видели эту историю, заглянули в их прошлое - вот это было волнующе. Во всей вампирской тематике лично я чувствовал наибольшую удачность сериала, когда они заговаривали о человечности. Как по мне, вампиризм завязан на человечности. Бессмертные образы, на деле взирающие на смертных с огромной завистью. Как по мне, метафорой вампира является прекрасное, какую бы при этом книгу вы ни принялись листать. В каком-то смысле это призывает взглянуть на человечность и жизнь как на подарок.

Когда Никлаус вошел в эту сферу нарратива, внезапно мы оказались представлены двум величайшим монстрам, вплетенным в гобелен "Дневников вампира", и они принялись возить их всюду за собой, в вагончике/прицепе - поток монструозности, кровопролития и человечности, погребенной где-то глубоко под этой лавиной. Я получал наслаждение от любого упоминания о том, кем он и Клаус были в начале - потому что там было очень много не черного и не белого. То, что было у них в начале, приносило особенную радость.

Самым волнующим оказалось открытие, что в моем распоряжении персонаж, которого я зверски хотел защищать. Элайджа в самом деле улучшил мои писательские навыки, ибо я с неистовством принялся писать для него. Что я и делал с тех пор вместе со сценаристами. "Дневники вампира" стали для меня началом нового типа работы: прежде я не прибывал на съёмочную площадку без четкого курса и чувства направленности. Именно это я вспоминаю с особой теплотой: я ужасно благодарен, что меня поставили на эту роль, которую я так сильно полюбил, что принял решение защищать её до последнего вздоха и принял решение писать для неё. Я благодарен Элайдже за то, что он сделал меня лучше как писателя.

Перевод: Lemurrr